О суровых курсантских БУДНЯХ

 

КУРСАНТСКИЙ ДУХ

Ты жив еще курсантский дух!
Еще способен веселиться?
Гляжу, опять среди подруг,
Мечтаешь водкою упиться.
Откуда силы ты берешь?
Тебя секут и так, и сяк.
От скромности ты не умрешь.
На жизнь глядишь, как на пустяк.
Тебе завидуют друзья,
Твоим рассказам про житье.
Не знаешь слово ты «нельзя»,
Зато слыхал слова «хамье».
Тебя, завидев женский круг,
Визжит в восторге и дрожит,
А возраста твоих подруг?
Дай столько Боже нам прожить!
Ты весельчак, повеса, мот,
Мудрец, философ, даже зять!
Порой, ты просто идиот,
Такой, что нечего и взять.
Ты нищий хлеб сухой грызешь,
Но ты богат, когда кутишь.
В душе с лентяем ты живешь,
Но, надо – месяц ты не спишь.
Ты страшный лодырь, соня, плут,
Ты работяга, в жизни прост,
Ты знаешь, что такое кнут
И знаешь ароматы роз.
Ты супермен, ты суперстар,
Ты и несчастлив, как Христос.
От жизни этой не устал?
От смеха громкого до слез,
От дум , от горя, от тоски,
От радости, ведь все - в свой срок!
Зачем ты хочешь унести
Все сразу, что тебе за Прок?

НАРЯД

Наряд – нет в мире лучше слова,
Для душ курсантских и сердец!
Все начинается с развода:
Сначала чувствуешь – «Конец»,
Стоишь дрожишь и ждешь изгнанья,
Так после пьянки не трясет,
Гадая шепчешь заклинанья:
«Ну, пронесет, не пронесет?»
И вот приносит и уносит,
Кого в санчасть, кого к отцам,
Душа молитвы страстно просит.
А наш «Коран» - это стакан,
«Богиня» - емкость с этикеткой,
«Молитвы» - тосты, чтоб не ныть.
Передохнешь, заешь конфеткой,
Глядишь и легче стало жить.
По роте рыщешь, ищешь друга,
Ведь сам счастливый без часов.
Соображаешь уже туго,
Но видя время, вмиг, без слов,
Хватаешь шапку у кого-то,
Влезаешь в чью-нибудь шинель,
Бесшумно выскочишь из роты
И лишь привычно скрипнет дверь.
Выходишь за забор довольный,
Идешь к подруге не спеша.
Ведь ты в отлучке самовольной,
До вахты целых три часа!
Наверно может удивиться
Кто из студентов, из гуляк.
Ведь три часа быстрее птицы,
В компании девушек летят!
Я объясняю популярно,
Что для курсанта три часа,
Да даже час и то шикарно,
Не так уж наша жизнь проста.
Порой бывало за мгновенье
Знакомство можно завести,
И вот она уж в нетерпенье,
Глядишь пора в кровать нести.
Но, это пошлости, отвлекся,
Продолжим дальше про наряд.
И вот курсант назад приплелся.
Устал, но видно все же рад.
Прилег бедняга на минутку,
Но вот на стрелках уже два,
И голос слышится над ухом
Вставай браток уже пора.
Встаешь степенно, потянувшись,
Хлебнешь водички – «Благодать»!
Так до конца и не очнувшись,
Идешь на вахту досыпать.
Спит, слышно мирное сопенье,
Потоп и тот бы не поднял,
Но чей-то шорох в отдаленье,
И он по стойке смирно стал.
Да, слух нас не обманет,
На звук шагов, на звон стекла,
Курсант из гроба мигом встанет,
Пусть даже плоть его мертва.
Стоит, конечно, не ошибся,
К нему подходит офицер.
Весь сон куда-то испарился,
Как будто не было совсем.
«Ну что, у вас здесь все спокойно?»
«Так точно. Происшествий нет!»
«Несете вахту вы достойно!»
«Есть!» - четкий слышится ответ.
Отбой – тревога миновала.
Ложится дальше, можно посопеть,
И шепчет: «Бродит тут ля-ля,
Мешает падла сны смотреть…»

Отмазки, отмазки, отмазки, отмазки,
Их лепят и тулят, и ночью, и днем,
Пред ними тускнеют народные сказки
И мудрость Востока для них нипочем!
Язык у курсанта становится носом,
Учует в любых выраженьях подвох,
И ты не пытайся нежданным вопросом,
Язык у курсанта застигнуть врасплох!
Так ловко стирает границы святые,
Где правда, где нет, ты уже не поймешь,
Порою, отмазки такие лихие,
Что сам веришь в то, что это не ложь!
И не кому крикнуть: «Курсанты довольно,
Вы столько всего намололи уже,
Как только ушам командирским не больно,
Как только с ума не сошел он вообще!!!»

От блеска затылков лысых,
От жажды по воле, свободе,
От бед и несчастий высох,
Как старое дерево в поле.

Курсанту как-то Бог послал кусочек сыра,
Забрался в кубрик, с думой съесть тот сыр.
И только рот открыл, не тут-то было,
Хвосты полезли из щелей и дыр.
Он, впопыхах, кусок запхал за щеку,
И сделал вид, что удивлен толпе,
Но хвостопады в этом деле доки,
И так прижали бедного к стене,
Что закричал он им: «Хоть вы ….!»,
Но тут сыр выпал, и хвосты с ним были таковы …

Четыре стены зеленого цвета,
Среди тишины и тусклого света.
Течет наша жизнь кровавой рекою,
Где б дядю найти с «волосатой рукою»?
Иль вдовушку добрую, тоже не мало,
Чтоб деньги на пиво порою давала.
Иль девушку глупую, чтоб временами
Кормила «на шару» мясом с блинами.
Так думал курсант, на кровати мечтая,
От жажды по жизни тяжко вздыхая.
С «Небес» он на «Землю» все ближе спускался,
Конкретнее мысли поток рисовался.
Достать бы сейчас хотя б сигарету,
Но в роте уверен и этого нету.
Воды бы глоток, все графины пустые
И в кубрике пусто, лишь стены немые.
Четыре стены зеленого цвета
Среди тишины и тусклого света …

Кто стучится в дверь ко мне, стуком мерзким?
Весь от злости я в огне, страшном, дерзком.
Слышу голос: «Встань с постели, будет хуже!
Открывай скотина двери. Ты мне нужен!»
Этот голос между нас каждый знаем,
Не смолкая ни на час, всюду лает.
Лает, словно озверел как собака злая.
До оскомы надоел, раздражает.
На себя кричит, скоты вы пеняйте!
Всем надену хомуты, только дайте!
И дадим, конечно, мы, не забудем,
Только вот не хомуты, а ……лин!

Лицо дегенерата я вижу каждый день,
Сын пьяного разврата и извращений тень,
В ночи, как приведенье, он учится считать,
Одно у нас спасенье: поймать и в морду дать …

Старшина тебе скажет прыгать,
А что делать, ведь прыгать надо.
Вот бы вывести эту нечисть,
Да каким-нибудь страшным ядом.
Ведь сказать я могу, только прыгнув,
Что старшой наш был не правым,
Но, упав, сломал себе ноги
И от рапорта толку мало.
Хорошо, что сломал только ноги,
Но, а если б сломал еще руки?
Написать не смог тогда бы,
Отомстить старшине, подлюке.

 

О  Превратностях ЛЮБВИ,  Последствиях ПЬЯНКИ ,
Морской РОМАНТИКЕ, Друзьях-ТОВАРИЩАХ и Смысле  ЖИЗНИ .